Какие они, приемыши?
Каждый из нас живет с собственным представлением о детях, в силу каких-либо обстоятельств лишенных родителей. Все мы знаем, что они есть, где воспитываются и кем в большинстве случаев становятся. Но не каждому выпадает случай разувериться в своих представлениях и открыть совершенно иной мир приемных детей.
Процедура «выбора» будущего ребенка рисовалась мне такой, как чаще всего ее представляют в женских мелодрамах и популярных ток-шоу. Мол, приходишь ты в комнату, полную ребятишек, заглядываешь им в глаза, пытаясь разглядеть родственную душу, и… сердце выпрыгивает из груди, давая понять, что это он. В действительности нет ни группы ребят, ни кричащих взглядов – лишь нечеткие фотографии почти годовалой давности, по которым ты должен понять, хочешь ли познакомиться с ребенком воочию.
Дети, не избалованные лаской в стенах детского дома, рады любому телесному контакту. Даже к тебе, совершенно незнакомому им человеку, они льнут как к родному при малейшей попытке обнять или взять на руки. Немое тактильное знакомство может продолжаться полчаса, а то и больше, пока ребенок не удовлетворит свою скромную потребность в прикосновениях, после чего можно переходить к зрительному контакту. Однако чистого открытого взгляда удостоится не каждый незнакомец. Обычно эти дети смотрят исподлобья, слегка отвернув голову. Опасение, недоверие, ощущение собственной беззащитности – все это свойственно маленькому «волчонку», на всякий случай скалящему зубки. За его плечом нет бдительного родителя, всегда готового прийти на помощь своему ребенку.
Очень дорого стоит улыбка воспитанника такого учреждения. Пока малыш не примет тебя за своего, не поймет, что ты переполнен лишь хорошими намерениями по отношению к нему, ни за что не улыбнется при встрече. А тебе так хочется увидеть сияющие глаза и светлую улыбку. Наберитесь терпения, и маленький скептик вознаградит Вас не только дежурным изгибом губ, но и задорным смехом, и светящимися внутренней чистотой глазами. Только чуть позже – не на второй или третий день знакомства. Не требуйте от ребенка многого и сразу – ему очень хочется поверить в возможность быть нужным и любимым, но так боязно ошибиться.
Еще более дефицитным, чем смех, является плач ребенка из детского дома. Нам кажется, что им там ничего не остается делать, кроме как реветь от осознания своей тяжелой судьбы. Но, как оказалось по прибытии домой, наша дочь совершенно не умеет плакать. Конечно, рефлексы возьмут свое, если ребенок обожжется или больно ударится. Но он не заплачет, если останется один в темной комнате или лишится только что подаренной и вдруг кем-то отнятой игрушки. Лишь со временем наша девочка начала ощущать, насколько это эффективное психологическое оружие. Плакать, чтобы пожалели, чтобы приласкали, чтобы дали вкусненькое. Спустя полгода она настолько виртуозно овладела навыком проливания слез с целью манипулирования окружающими, что сомневаться в дальнейших успехах девочки не пришлось.
Мы много слышим о проблеме «перенаселения» детских домов. Мол, группы большие, персонала не хватает, но делается все возможное, чтобы дети не были обделены вниманием. Ни в коем случае не ставлю под сомнение наличие проблемы, но и последствия ее наблюдала неоднократно. Когда решение об удочерении нашей малышки было принято окончательно и бесповоротно, начался период посещений девочки в стенах детского дома, дабы мы привыкли друг к другу. Наконец, на третье или четвертое посещение мне выпала честь накормить дочку обедом. К моему удивлению, не кашей и стерилизованным молочком, а рассольником, котлетами и чаем, хотя ей на тот момент было шесть месяцев. С первой же ложки маленькая привереда начала воротить носом, а на третьей опрокинула на меня тарелку с супом. Почти та же участь постигла и котлеты. Когда вернулась нянечка, я развела руками, признавая собственную беспомощность. Та лишь насмешливо покачало головой со словами: «Эх, мамочка!» и принялась за дело.
Она основательно усадила девочку на колени, зажав той обе руки, так же бескомпромиссно поступила с ногами, и, не дожидаясь пока пленница откроет рот, протискивала сквозь зубы ложку, до краев набитую и супом, и котлетами одновременно. Девочке ничего другого не оставалось, как жевать и глотать пищу, вероломно запихиваемую в нее без согласия хозяйки.
Я пару минут смотрела на подобное, как мне казалось, зверство, после чего спросила:
- Вы даже не ждете, пока она рот откроет?
- У меня их двенадцать человек! Если я буду ждать, пока каждый откроет рот.. – совершенно не смутившись заметила она.
В один из следующих вечеров я дольше обычного заигралась с девочкой и понесла ее в группу, когда для остальных малышей уже наступил «отбой». Нянечка, немного поворчав, приняла у меня ребенка, внесла ее в темную спальню и тут же вышла назад. Я немало удивилась:
- Вы что, даже не покачаете ее, даже рядом не постоите?
- Ну давайте, я буду каждого качать. Эдак я их до утра не уложу.
Неудивительно, что вторая наша дочка именно в детском доме приобрела привычку засыпать с пальцами во рту. Прошел почти год, а отказываться от этого ритуала она пока не собирается. При этом мама, склонившаяся над ней в попытке приласкать и поцеловать на ночь, вызывает лишь недоумение и желание поскорее отделаться от назойливой фигуры.
Где, как не в детских домах, так активно плодится и множится стадный инстинкт? По команде едим, пьем, спим... Отстал от остальных – остался без компота, не успел со всеми – довольствуйся ролью наблюдателя. Мы долго пребывали в растерянности, пока не поняли, почему наша дочь впадала в панику при виде кого-то из членов семьи с бутербродом или чашкой чая в руках. Ей думалось, что другие получили очередную порцию еды, а она осталась не у дел. Или бегала по дому с криками при виде старшей сестры, собирающейся в детский сад. Будто бы все идут на прогулку, дружно забыв взять ее с собой. То же с распределением игрушек, подарков, сладостей. Почему-то бедная девочка до дрожи в теле боялась оказаться обделенной, хотя отлично видела, что конфет и яблок хватит на всех. Стоило мне первую тарелку с кашей поставить не ей, а другому члену семьи, она тут же впадала в истерику. С пугающей окружающих жадностью она набрасывалась на еду. Замечания типа «Осторожно, горячо!» или «Не торопись, подавишься!» не останавливали напора дочери – она была настроена проглотить все как можно скорее, пока не объявили окончание трапезы.
Напоследок хочу заметить, что не берусь судить о всех приемных детях по двум своим девочкам. Даже сравнивая их между собой, поражаешься, насколько они разные и непохожие друг на друга. Одна никак не может насладиться ролью доченьки – долгожданной и любимой, другая с удовольствием берет на себя роль мамы многочисленной армии кукол, мишек и зайчат. Вы удивитесь, узнав, что первой - маленькой беззаботной девочке – шесть лет, а второй - серьезной ответственной мамочке – только исполнилось три. И пусть обе они уже не представляют своей жизни вне нашей большой и веселой семьи, в действиях и суждениях их все еще слышны отголоски детдомовского прошлого. Такие они, приемыши!
Трижды мама
