Непридуманные истории: Татьянин день
Татьяна сидела в грязном мартовском сугробе и рыдала. Синий роскошный мамин платок с шелковыми кистями сбился набок, белый искусственный полушубок от воды стал похож на шкурку игрушечного мокрого мышонка, только очень большого и несчастного, ультра-синие сапожки-дутики были испачканы грязью и смотрелись совсем сиротливо.
Татьяна ничего этого не замечала, она захлебывалась от рыданий, упорно размазывая слезы по лицу грязным мокрым рукавом. Это огромное, слишком тяжелое для хрупких девичьих плеч горе не давало ей подняться из сугроба. Оно заполнило все ее существо, как грязная талая вода наполняет весной огромные бочки дома, в далекой зауральской деревне, откуда она приехала.
Впервые, за восемнадцать лет жизни Татьяна столкнулась с предательством. И ее предал не кто-нибудь, а самый главный, самый важный, самый замечательный человек на свете — ее Сереженька. Не он ли совсем недавно клялся ей в вечной любви, не он ли обещал красивую свадьбу с гостями, с угощением, с белым платьем в кружевах и настоящей фатой?! И она, дурочка, поверила, и пошла за ним до конца.
А конец оказался таким страшным, таким унизительным, что Татьяна хотела прямо сейчас, немедленно, умереть в этом грязном сугробе...
Когда она поняла, что беременна, то очень обрадовалась. После работы как на крыльях полетела на свидание с любимым, с тем, кого мечтала назвать своим суженым, с которым хотела прожить всю жизнь, растить детей и внуков.
Суженый новости совсем не обрадовался.
- Я найду тебе денег, а ты, пожалуйста, поищи врача.
- Зачем? - все еще улыбаясь, спросила Татьяна.
- Ну, как зачем. Избавиться от этого. - Он несколько даже пренебрежительно ткнул пальцем ей в живот.
- Сереженька, да ты что! Это же наш с тобой ребеночек. Наш родной, наш самый настоящий! Что ты такое говоришь?!!
- Ты совсем что ли дура? На фига мне сейчас ребенок? - И помолчав, добавил. - Да еще и от тебя.
- То есть как?
- Послушай, ты — отличная девчонка, красивая, веселая, но мы с тобой — не пара, понимаешь? Ты откуда приехала?... Вот именно. А мне нужна жена с положением, с образованием, с воспитанием. Или что теперь, свою жизнь под откос пускать?
- Ты же знаешь, мне не хватило всего одного балла. Я летом снова буду поступать.
- Вот с этим? - и он еще раз ткнул ей пальцем в живот.
- На заочное, - почти прошептала она.
- Не пойдет. Давай так. Денег я тебе найду, обещаю. Поскольку в этом (он в третий раз ткнул ее пальцем) я тоже немного виноват, помогу. А дальше уж — сама, Танька, шевелись. Смотри, срок не пропусти. И вот еще что. Нам лучше больше не встречаться. Никогда.
- Я же люблю тебя, Сережа, - ошарашенно пролепетала Татьяна, - мы же обо всем договорились.
- Я передумал. Разлюбил. Знаешь поговорку: «Насильно мил не будешь». Так что, прощай, Танька, и будь здорова. Денег найду — позвоню.
И он ушел. Навсегда. А она как стояла, так и села в сугроб. И внезапно, будто огромная сосулька с крыши, на нее обрушилось это огромное, непреподъемное женское горе...
Ни на какой аборт Татьяна не пошла. Бог миловал.
Положа руку на сердце, она наверное решилась бы, потому что домой с пузом ехать стыдно — односельчане заклюют, да ладно бы ее одну, а то еще и маму с бабушкой, что такую «гулящую» воспитали, а потом еще и в дом пустили; и в городской общаге не оставят с ребеночком — выставят на улицу, а идти ей некуда. И она начинала ненавидеть своего еще не рожденного младенца, который уже навсегда разлучил ее с любимым и был готов вот-вот испортить ей жизнь...
Но страшное решение принимать не пришлось - Татьяна просто упала у магазина. Случайно. Подвернула ногу и... кувырком с прогнившего крыльца. Две недели пролежала в больнице. Ребеночка потеряла. И все, включая нянечку Тимофеевну, в глаза ее трогательно жалели, а за спиной шептались, мол, нечего было с парнями путаться. А Сережа так больше не позвонил. Татьяна еще долго «зализывала» свои раны, но годы шли, и все постепенно забывалось.
* * *
- Танюха, - прокричала в телефонную трубку лучшая подруга Лерка, Валерия Константиновна Лебедева, главный врач самой лучшей, самой дорогой в городе клиники женских болезней и планирования семьи, - нужно срочно поговорить!
- Да что случилось-то? У меня еще два клиента записаны, так что сейчас никак не могу. - Ответила модный дизайнер интерьеров Татьяна Николаевна Оболенская.
- Давай вечером я к тебе заеду. Готовь шампанское!
...И сдержала слово — заехала.
Татьяна Николаевна весь день сгорала от любопытства. Надо сказать, что Лера никогда не отличалась ни взрывным характером, ни экстравагантностью поступков. Всегда серьезная и деловая, она даже внешним видом своим внушала уверенность в завтрашнем дне.
Познакомились они лет пятнадцать назад, когда молодая красивая женщина по имени Татьяна со своим столь же молодым, красивым и очень успешным мужем Александром обратились в клинику с надеждой зачать и выносить своего ребенка. Ситуация была почти безнадежная. У Татьяны в юности случился выкидыш на критическом сроке. Не так пролечили, что-то проглядели, а в результате — бесплодие.
Милая, добрая и такая несчастная Татьяна почему-то очень понравилась главврачу Валерии Константиновне, и она взялась за невозможное. Потянулись долгие годы лечения, бесконечных процедур, нескончаемых попыток, каждая из которых по капле отнимала надежду. Спустя почти двенадцать лет супруги сдались. А дружба осталась. Настоящая, крепкая, без зависти, без корысти, безо всяких «но» и «если», женская дружба. Она существует, вопреки расхожему мнению!
И вот сегодня Лера прилетела к подруге с потрясающей новостью.
- Тань, помнишь ты говорила, что вы с Сашей думаете об усыновлении?
- Удочерении.
- Ну, какая разница. Слушай, у меня соседка, кстати, тоже Танюшка, беременна. Ей всего 17 лет. И семья-то хорошая, и наследственность нормальная — ни сумасшедших, ни алкоголиков, а вот заладила: не нужен ей ребенок, и все тут. Дело в том, что девчонка школу кончает и какой-то там контракт подписывает с иностранцами. Она, понимаешь, подающая большие надежды фотомодель. Словом, малыш всю карьеру испортит.
- А родители? Они же могут оставить ребеночка.
- Нет у нее родителей. Два года назад в горах снегом засыпало. Тетка есть в Москве, но той племянница не нужна ни с ребенком, ни без него.
- И что ты предлагаешь?
- Я ее возьму к себе, понаблюдаю беременность, а когда родит и подпишет отказ — усыновляйте! Саша, надеюсь, сумеет все правильно оформить, юрист все-таки.
- Лера, но ведь девочка несовершеннолетняя. Как же она отказ-то сможет подписать?
- Когда рожать будет, ей восемнадцать уже исполнится. Думай, подруга.
- А вдруг отец малыша объявится?
- Не объявится. Я с ней по-всякому разговаривала, когда пугала последствиями аборта, и про отца допытывалась — молчит, как партизанка.
- Спасибо, Лера, я сегодня с Сашей поговорю, только...
- Ну что только?
- Может быть ее еще раз попробовать уговорить оставить ребеночка? Чтобы поверила, что не в жизни большего счастья, чем...
Татьяна заплакала, Валерия стала ее утешать. Пришел Александр и… словом, договорились.
* * *
Она была невозможной красавицей. Ни одна известная фотомодель ей в подметки не годилась. Высокая, статная, волнистые русые волосы до самой попы, большие серые глаза с длиннющими черными ресницами. И эти, самые красивые в мире глаза сверкали арктическим льдом.
Татьяна Николаевна присела на краешек больничной кровати.
- Танюша, послушай меня, пожалуйста. Не бросай малыша. Поверь, нет ничего главнее для женщины, чем быть матерью. Без этого нельзя стать счастливой по-настоящему!
- Вы что, передумали усыновлять?
- Нет, ни в коем случае. Если честно, то я вообще не должна была приходить, нарушать тайну усыновления, но не смогла... Понимаешь, мне тоже было семнадцать и я тоже была беременна. Меня бросил мальчик, и я возненавидела его ребенка и... потеряла его. А теперь вот не могу рожать. И если бы тогда, в том грязном сугробе, я знала, что то мое горе — ничто по сравнению с этим, я бы...
- Что бы вы?
- Я бы половину жизни отдала, только бы все вернуть назад, и пусть бы он меня бросил, но я стала бы матерью... Прошу тебя, подумай хорошенько. Обещаешь?
- Да.
...Красавица Татьяна не передумала. Свою крошечную, сероглазенькую, курносую дочку она даже не видела. На следующий же день после родов подписала отказ, а через две недели улетела в Европу. Надолго. Надеялась, что на всю жизнь. Она так и не сказала своему Сергею, что у него родилась дочь: «Пусть помучается, мерзавец! Старый, вонючий денежный мешок!»
...Татьяна Николаевна с мужем каждый день навещали малютку в роддоме. Неповоротливая машина юриспруденции была запущена практически с первым криком сероглазой малышки, которая уже не была сиротой. Ее ждали папа и мама, и любили, и называли своей.
Девчушка родилась спокойной, хорошо кушала, набирала вес. Она пока ничего не знала об этом мире, в который пришла, и о предательстве матери, самом подлом из всех, которые только есть на земле. «И дай Бог, никогда не узнает!» - шептала как молитву на ночь будущая ее мама-Таня.
Но вот настал день, когда родители приехали, чтобы забрать девочку домой. «Домо-о-ой!» - Как это прекрасно звучит!» - почти пела весь день Татьяна и была совершенно счастлива.
Уже в машине, глядя в огромные серые глаза своей доченьки, она спросила мужа:
-Саша, а как мы ее назовем? Мы даже не придумали имя!
- Давно придумали - Татьяна. Как же еще можно назвать девочку, рожденную в январе?
За окном стоял март, серел талый снег, чернели огромные грязные лужи.
- Почему в январе, ей же всего только месяц?
- А я так записал в документах: «Татьяна Александровна Оболенская рождена 25 января». Пусть в день рождения нашей Танюхи каждый год гуляет вся страна!
Варвара Яковлева («Уютная газета»).
