Игорь Ясулович: «Я увидел знак судьбы...»

Ведущий актер Московского театра Юного Зрителя Игорь Николаевич Ясулович родился в селе Рейнсфельд Куйбышевской (теперь — Самарской) области в семье морского офицера, окончил актерский и режиссерский факультеты ВГИКа, более 30 лет играл в Театре–студии киноактера, с 1962 года — в экспериментальном Театре студии пантомимы. В МТЮЗе — с 1994 года. Сыграл в кино около 200 ролей.

 

Яркий, характерный талант Ясуловича наверняка запомнился зрителям в фильмах «Девять дней одного года», «Через кладбище», «Руслан и Людмила», в многосерийных телевизионных фильмах «Петербургские тайны», «Каменская», «Досье детектива Дубровского». Да и вообще в каждом фильме, в котором играет, Ясулович создает настолько блестящий, многогранный образ, что его трудно забыть, какой бы второстепенной ни казалась роль.

 

Сегодня Игорь Николаевич преподает в ГИТИСе и во ВГИКе, где у него свой курс, пытаясь донести до молодого поколения будущих российских актеров не только основы мастерства, но и умение открыть и взрастить свой талант, способность увидеть знаки судьбы...

 

- Игорь Николаевич, вы верите в судьбу?

 

- Как вам сказать... Когда оглядываешься на прожитую жизнь, анализируешь, как все складывалось, то невольно мысли такие закрадываются. Например, я приехал из Таллина в Москву поступать в институт, когда основные экзаменационные туры уже прошли, что называется, к «шапошному разбору». Попал в последний поток абитуриентов, когда группы студентов были уже практически сформированы. В ГИТИСе дошел до второго тура, во МХАТе и в Вахтанговском не повезло после первого, а во ВГИКе... История была замечательная!

 

Когда после третьего тура мою фамилию не прочли, я подумал, что «срезался» окончательно. И мы с группой ребят, таких же абитуриентов, ждали троллейбуса на площади перед киностудией им. Горького. Я начал дурачиться, то ли нервное напряжение нужно было снять, то ли еще что–то со мной случилось, словом, веселил всех. Когда троллейбус подошел, мы оказались в нем вместе с членами экзаменационной комиссии. Ну, я веселил народ, комиссия это все наблюдала... И когда на другой день я пришел в институт забирать документы, мне говорят: «Где ты ходишь? Тебя всюду ищут!»  И пошел я сдавать экзамен по истории СССР без подготовки. Так и поступил во ВГИК. Что это? Случай, судьба?

 

Смотрим далее... Окончил я актерский факультет, работал в театре киноактера. Случались простои, работы было мало или не было совсем. Длительные периоды «как бы занятости», когда тебя приглашали на встречу с режиссером, ты приходил на час–два в день, и... все. А ведь актерская профессия требует постоянного самосовершенствования, ежедневного труда. И скорее инстинктивно, не желая «загнивания», я поступил на режиссерский факультет. Занимался у Михаила Ильича Ромма, закончил его, даже снял три картины: дипломную, детскую, которая называлась «Пропал и нашелся», и еще одну – «Здравствуй, река», с которой у меня произошла беда. Не хотелось бы говорить, в чем там дело... Этот случай отлучил меня от режиссуры. Можно было «скиснуть», опустить руки, а я вдруг ясно увидел, что это знак судьбы, хотя и переживал все довольно мучительно. Немного позже, когда наши киностудии практически перестали снимать фильмы, и отечественный кинематограф почти закончился, я подумал: что бы со мной было, если бы я погрузился в эту профессию...

 

- Игорь Николаевич, но если судьба — это нечто предопределенное, то в чем тогда состоит выбор человека?

 

- Выбор всегда есть. Человек ежедневно должен выбирать, и актерская профессия, как никакая другая, показывает, что выбор — основополагающая вещь.

 

Профессия занимается человеком, его психологией, разгадывает тайны души. Каждый раз, создавая тот или иной образ, ты выбираешь между лучшим и худшим, лучшим и самым лучшим, или худшим и самым худшим. Точно так же и в жизни. Окончив кинематографический институт, я понимал, что мне мало что уготовано в советском кино. Хотя, конечно, не оставлял надежды. Окружающие тоже скептически относились к моему будущему. Но! Я сделал свой выбор и должен за него отвечать.

 

Кроме всего прочего есть такая вещь, о которой я не устаю говорить своим студентам: судьба всегда предоставит шанс. И если ты готов к этому шансу, если ты увидел его, то или воспользуешься на все сто процентов, либо — он проскочит мимо, и все... А чтобы не упустить свой шанс — нужно работать. И я работал.

 

- Вам никогда не приходилось жалеть о сделанном выборе?

 

- Ну, во–первых, какой смысл жалеть о том, что уже не изменишь? И потом, я всегда благодарен судьбе за эти шансы и за то, что сумел их разглядеть.

 

- Вы — мудрый человек, раз не жалеете о прошлом. Игорь Николаевич, о вас говорят, как о «совести театра», вас называют истинным интеллигентом, скромным, деликатным, чрезвычайно порядочным, «святым» человеком. Трудно жить в наши дни с такими качествами?

 

- Каким? «Святым»? Ужас! Конечно, приятно выслушивать это, но, честно говоря, я несколько поеживаюсь от неловкости... Почему трудно жить? Для правильного выбора время всегда одинаковое.

 

На моем жизненном пути был человек, который очень повлиял на мое личностное формирование, как ни выспренно это звучит. Я говорю о великом Михаиле Ильиче Ромме, который защищал гонимых, помогал опальным режиссерам, позволял себе говорить то, что думает; и за это страдал, терпел притеснения, но все равно поступал по совести. И еще один педагог – Александр Александрович Румнев, замечательный актер Камерного театра, который говорил: «Для меня этическое всегда выше эстетического». По молодости мы посмеивались, но с годами поняли: в этих словах и есть суть правильного выбора.

 

- Игорь Николаевич, а что такое покаяние? И в чем, на ваш взгляд, состоит разница между покаянием и унижением?

 

- Я не философ... Но есть вещи, которые человек впитывает, как говорится, с молоком матери. Это касается и покаяния. При чем здесь унижение?

 

Все мы в жизни ошибаемся, и сожалеем, и каемся. Всем нам периодически бывает стыдно. Это нормально. Было бы хуже, если бы люди утратили чувство стыда!

 

...Недавно в одной из газет вышла статья о Сталине, о том, что его отравили. Зачем это написали? Возвысить образ деспота? Очернить Берию или Хрущева? Лично я отчетливо понимаю, что если то, о чем написано в статье, — правда, то это не случайность, а закономерность.

 

Сталина уничтожила система, которую он сам и создал; система, которая не могла существовать без жесткой руки, без бесчеловечных принципов правления, без жестокой политики. И если Сталин — жертва, то он — жертва самого себя.

 

Я думаю, что во многих наших ошибках мы виноваты сами. И полезно было бы покаяться, публично или нет — каждый решает для себя. Знаю точно, что покаяние никак не  затрагивает самоуважения, а следовательно, не может быть унизительным.

 

- Игорь Николаевич, в прессе много пишут о вашей крепкой замечательной семье. Расскажите, как вы познакомились со своей женой.

 

- Очень просто, по сватовству. У меня был друг — прекрасный артист и удивительный человек — Всеволод Абдулов, сын выдающегося актера Художественного театра Осипа Абдулова. Вот он со своей женой и решил однажды свести нас с моей Наташей. Они почему–то подумали, что мы очень подходим друг другу. В 1962 году нас познакомили, а в 63–м мы поженились. Вместе уже 45 лет. Так что не зря говорят, что браки по сватовству – самые крепкие.

 

- А в чем ваш секрет семейного счастья?

 

- Во взаимных уступках, наверное. В умении не настоять на своем, а услышать человека, который рядом. Кроме того, актерская доля, особенно по молодости, – это гастроли, разъезды, съемки. Бывало, что за целый год мы с женой проводили вместе всего месяца два–три. А это дает возможность соскучиться, не надоесть друг другу и, как ни странно, понять и ценить.

 

Наша семейная жизнь не похожа на «сахарно-сиропную» жизнь четы Маниловых. Мы можем поссориться, можем обидеться друг на друга, но все это проходяще. Главное, что мы друг у друга есть, и мы знаем, что беречь.

 

- Игорь Николаевич, у вас есть сын и внучка. Насколько справедливо утверждение, что внуков любят больше, чем детей?

 

- О себе мне трудно сказать. Может быть, когда появятся еще внуки, я смогу оценить это. Мы с внучкой живем отдельно. Так сложилось, что мой сын не женат на ее маме. Он как раз не смог найти то главное, ради чего нужно сохранить семью, или то, на чем ее построить. Но мы общаемся, встречаемся, очень тепло друг к другу относимся.

 

Моя жена всегда баловала внучку, принимала активное участие в ее воспитании, очень помогала и помогает теперь. Так что, глядя на нее, могу сказать, что, скорее всего, это утверждение верно.

 

- Как вы проводите семейные праздники?

 

- Очень весело.  У нас действительно большая семья, много родни. На праздники мы собираемся все вместе, общаемся, замечательно проводим время. Когда были помоложе, играли в шарады. Заранее приготавливали реквизит, костюмы. Придумывали всякие розыгрыши. Было всегда шумно, радостно.

 

- Игорь Николаевич, вы ведь не только актер и режиссер, вы еще и театральный педагог. Скажите, на ваш взгляд, среди молодежи есть будущие Щепкины и Комиссаржевские?

 

- Есть ребята очень хорошие, талантливые. Но вот что меня беспокоит. Даже тогда, когда я учился, в массе своей на актерский факультет приходили люди, скажем так, не очень образованные, а сейчас эта планка еще понизилась. Например, начинаем мы со студентами читать пьесу,  – а они с листа читают с трудом! И это не их вина, это их беда. Беда  – как следствие необдуманных реформ образования. У нас ведь как в гоголевском «Ревизоре»: главное — сломать.

 

Помните, Городничий говорил, что чем больше ломка, тем больше впечатление, что что–то происходит. К сожалению, в жизни подчас все именно так, и меня это очень огорчает. Но те ребята, кто приходит в профессию не случайно, пусть даже «белым листом», они обязательно наберут, обязательно откроются, обязательно получат свой знак судьбы...

 

И если они верно поймут хрестоматийные слова Станиславского: «Цените искусство в себе, а не себя в искусстве», то все у них получится.

 

 

Беседовала Татьяна Упирвицкая («Уютная газета»).